ГЕНЕРАЛЫ МАНШТЕЙН I И МАНШТЕЙН II (из цикл биографических очерков «Некоторые из маршалов Добровольческого корпуса»)

—Отчего ты препятствуешь прибытию моих кухонь в полк? — говорил на одном конце 10–15-вёрстного телефонного провода молодой генерал.

—Не препятствую, а просто не разрешил куда бы то ни было двигаться, — отвечал на другом конце старый генерал.

—Но ты не имеешь права распоряжаться кухнями моего полка. Потрудись, пожалуйста, приказать, чтобы они немедленно прибыли к полку.

—И не подумаю, мне приказано все кухни задержать впредь до распоряжения начальника дивизии.

—Но мне нужно людей накормить, и я, командир полка, приказал им немедленно прибыть, и ты не имеешь права их задерживать. Я отвечаю за отданное приказание. Начальник дивизии, видимо, не знаком с обстановкой на моей позиции, — раздражённо говорит молодой.

—Это меня не касается. Я получил личное приказание генерала [В. К.] Витковского подчинить себе обоз и кухни всей дивизии в этом селении и никуда без его приказания их не выпущу. Я думаю, тебе ясно, что это я должен исполнить, — повышенным тоном говорил старый.

—Ваше превосходительство, я требую, чтобы вы потрудились не препятствовать моим подчинённым выполнить приказание своего командира полка, иначе они будут преданы мною суду, — перешёл на официальный тон молодой, подчёркивая слова «подчинённым» и «своего командира полка».

—Ваше превосходительство, я не молод и не нуждаюсь в ваших разъяснениях, я знаю сам, кого приказания я должен исполнять, и заставлю ваши кухни подчиниться мне. Яйца курицу не учат.

— Приказывай, что хочешь, но получишь кукиш с маслом.

В этом роде разговор шёл летом 1920 года в Сев[ерной] Таврии, причём на одном конце провода был отец Манштейн I, а на другом — сын Манштейн II, оба генералы, произведённые одновременно.

Они очень любили друг друга, но больше 3–4 дней не могли жить вместе, они обязательно ссорились, по пословице: «Врозь скучно — вместе тесно».

Познакомились мы со стариком полковником Манштейном I летом 1919 года. Он постоянно ездил в Екатеринодар в госпиталь к тяжело раненному сыну, который в бою под Михайловской был ранен в кисть левой руки, которую благодаря гангренозному воспалению пришлось ампутировать. Но это не помогло и пришлось сделать ещё несколько операций, пока постепенно ему не отняли всю руку, но положение продолжало оставаться весьма тяжёлым, и отец с горечью говорил, что надежды на сохранение жизни мало. В последний раз его вызвали в Екатеринодар, и доктор-хирург сказал, что сыну сделана последняя возможная операция: удалена левая лопатка и ключица и если после этого заражение не приостановится, то наступит конец. При этом присовокупил, что успех этой редкой операции имеет лишь 5 шансов из 100. Но счастливчик сын попал в число этих выигрышных пяти шансов и остался жив.

Старик ожившим прибыл в полк, а молодой — стал чудом хирургии, которым гордился старый врач госпиталя. С его выздоровлением он вернулся в полк в марте 1919 года и на предложение состоять на почётной должности, среди инвалидов, категорически отказался и просился в строй, хоть рядовым в офицерской роте. Ему дана была рота, с отдельной задачей (в это время полк оборонял Каменноугольный район, находясь у ст[анции] Криничной), затем прислана была в его подчинение другая рота, и он отлично справился с самостоятельной задачей, хотя положение было не из лёгких. Эта боевая проба показала незаурядность молодого штабс-капитана Манштейна II, и он скоро получил 3-й батальон и становится знаменитым «одноруким чёртом». Его часто мучили боли на шве ампутированной руки да частое ощущение зуда отсутствующего мизинца руки, объясняемое близким соприкосновением шва с нервом мизинца, но никогда и ни в чём для посторонних не проявлялась его инвалидность; кроме чисто внешних признаков отсутствия плеча и руки…

Владимир Карлович фон Манштейн I был участник ещё Турецкой войны, если не ошибаюсь, в составе 3-й стрелковой бригады под Ловчей, где был ранен ещё молодым офицером. До мозга костей военный, свыкшийся с этой службой. С водворением большевиков, он не мог быть с ними и при них, но по старости лет он не мог быть и в строю, поэтому полковник Манштейн попал к дроздовцам (где был в строю его сын штабс-капитан Владимир Владимирович фон Манштейн II), в скромной роли санитара, а на самом деле руководителя и учителя духа молодёжи. В боях он был в цепи, помогая секторам подбирать раненых. Избирал он для этого части полка по своему усмотрению, но его знали все и относились с глубоким уважением, которое он сумел заслужить.

В 1919 году ему было около 62 лет, среднего роста, плотный старик весь седой, с такими же усами и небольшой раздвоенной бородой, с властными и резкими чертами лица и нависшими густыми бровями. В нём сразу был виден военный. Он злоупотреблял крепкими словцами и стеснялся, благодаря этому, малознакомого общества.

У него было три сына офицера. Одного убили большевики, другой пропал без вести (впоследствии оказалось, что он воевал с большевиками вместе с Оренбургскими казаками), а третий — Владимир у дроздовцев.

С возвращением в полк молодого Манштейна, старик было присоединился к нему, но вскоре вернулся вновь к исполнению взятых на себя обязанностей в 1-й роте полка, особенно ему полюбившейся. Отец и сын были слишком однородны по характеру и вместе не уживались, но отец гордился своим сыном и непрестанно следил за ним и его действиями. Отцу была предложена почётная должность в тылу, но он категорически отказался и жил чаще всего с 1-й ротой [(]офицерской ротой[)], деля с ней и бой, и отдых. Суровая наружность его, любовь и преданность России и армии, громадный житейский и боевой опыт его, и немалое количество лет за плечами, — всё это давало ему большой личный авторитет и не только среди молодёжи и лиц ближайшего окружения, но и у командира полка и начальника дивизии, но удивительная его скромность и полное отсутствие желания играть роль особенно сближала его с молодёжью. Он был их советчик, отец и многие они ему доверяли, зная, что это никуда дальше не пойдёт. Видимо, его привлекала эта молодёжь своей непосредственностью, пылкостью и энтузиазмом. Среди них он был счастлив и находил редкое удовлетворение в постоянном с ними общении. Эта черта проходила через всю его деятельность. Рота, батальон перевязочного пункта, вот места незаметной его работы. Он был ходячей историей нашей старой армии и устным передатчиком славных традиций. Воспитательное его значение для дроздовцев громадное, и оно оценено вполне тем уважением и преданностью, которой он продолжает пользоваться и до сего времени.

Не могу не упомянуть один из эпизодов из жизни Владимира Карловича. Быстрый отход по Кубани к Новороссийску. Поезда и обозы частей переполнены, и всё это неудержимо стремится от Тимашевской к Крымской и дальше к Новороссийску. При обозе первого разряда 1-го Дроздовского полка полковник Манштейн I, и к нему примостилась одна из дам — жена офицера, ожидающая появление на свете нового человечка. Вдруг на одном из переходов, как раз в поле, вне населённых пунктов, у неё начинаются роды. Старик Манштейн не растерялся и, не имея возможности прибегнуть к какой-либо более соответствующей помощи, он приказал подводе отъехать в сторону и, остановив повозку, взять на себя обязанности повивальной бабки. Всё сошло благополучно, и через 2–3 часа эта первородящая дама продолжала путешествие со здоровенькой новорождённой девочкой в руках, благословляя умелого акушера. На пароходе из Новочеркасска и в дальнейшем я не раз встречался с матерью и дочерью…

Но вернёмся к молодому Манштейну. Окончив Владимирский Киевский кадетский корпус и Павловское военное училище, он с производством в офицеры попадает на Мировую войну, где и получает боевое крещение. С развалом армии он примыкает к отряду [полковника М.Г.] Дроздовского во время его похода из Румынии и с дроздовцами участвует в боях на Кубани. В тяжёлом бою под с[таницей] Михайловской, в сентябре 1918 года, его ранят в руку, и он возвращается в полк лишь в марте 1919 года, с ампутированной рукой и плечом. В мае, командуя 3-м батальоном полка, он, по личной инициативе, делает блестящее дело над станцией Ясиноватая, искусно перехватив пути отхода красных от этого железнодорожного узла и захватив три бронепоезда, несколько составов поездов и свыше тысячи красноармейцев.

Дальше идут его блестящие дела: Лебедин, Ахтырка, Сумы, Ворожба… 3-й батальон развёрнут в 3-й Дроздовский полк, под его командой. Манштейн II и [А.В.] Туркул соперничают между собой в успехах и трофеях. Это два друга, ревниво относящиеся один к славе другого, но это соперничество рыцарское и корректное, отчего страдают только большевики.

1920 год в Крыму Манштейн II уже генерал, помощник начальника Дроздовской дивизии, командируется для командования Марковской дивизией в тяжёлую для этой дивизии минуту. Наконец, эвакуация, Галлиполи, Болгария, Сербия и опять Болгария — вот этапы его жизни…

Наружность его: рост выше среднего, шатен, с орлиным носом, твёрдым взглядом, властным голосом и выдающимся подбородком. Глаза его говорили о пережитых страданиях и думах, и, действительно, частые боли на ампутированном месте отразились на его нервах. Он подчас бывал вспыльчив и резок. Что особенно было в нём ценно — это упорство в достижении цели и необычайная кипучая энергия. Эта настойчивость в связи с его решительностью являлись ключом его военных успехов. Пользуясь любовью и уважением своих подчинённых, он никогда не давал им спуску и на виновных обрушивался со всей силой своего пылкого негодования. Неподкупная честность, порядочность и прямодушие обличали в нём человека с рыцарской душой. Большевиков он ненавидел всеми силами своей души, и коммунисты пощады от него не знали.

«Безрукий чёрт», как его прозвали, великолепно справлялся своей одной рукой, заменявшей ему две. Развита его правая рука была необычайно, в особенности пальцы, обладавшие большой силой. Верхом Манштейн ездил великолепно, справляясь с лошадью одной рукой, и в то же время пользуясь биноклем или картой. Не раз верхом ему приходилось и стрелять из своего неизменного нагана.

Как-то 3-й полк летом 1920 года в Сев[ерной] Таврии занимал немецкую колонию Аренсбург. Ночью внезапно на колонию напала конница красных, поднялась тревога, и люди стали собираться в назначенном на этот случай сборном пункте, примыкающей к селению лужайке. Манштейн по тревоге также поспешил верхом к сборному пункту. Ночь была тёмная, и он не мог сразу найти строившихся людей полка. Разыскивая их, он несколько раз окликнул: «Эй, где 1-й батальон?»

Какие-то голоса ответили: «Здесь!» Он подъехал и оказался среди большевиков, крикнувших: «Держи его!» Мгновение — и страшный наган Манштейна заработал в упор. Свалив двух всадников, он повернул коня и уехал. Подъехавшие на выстрелы его конные разведчики проконвоировали его к выстроенному полку. Утром красноармейцы были прогнаны. Не знаю, в этом ли бою красные получили редкий трофей — искусственную руку Манштейна, потерянную им при внезапной тревоге.

Единственный раз удалось почти насильно дать ему месячный отдых в июне 1919 года. Во время которого и был сделан ему протез, это когда он был назначен в комиссию по поверке офицеров тыла Добровольческой армии в Ростове. В комиссии этой он был истинной грозой, у офицеров и солдат, считавших себя инвалидами, негодными к строю по сравнительно незначительным ранениям, не поворачивался язык проситься в тыл перед Манштейном, не имевшем руки, плеча и лопатки. Между нами этот действительный инвалид командовал строевой частью и был строевым из строевых. Воистину сила воли, долг и любовь к военному делу у этого человека были необычайны…

Тяжёлые моменты пришлось переживать Манштейну с 3-м полком. Во время эвакуации из Новороссийска Дроздовская дивизия вместе со многими другими частями погрузилась на пароход «Екатеринодар». Была страшная теснота, и 3-му полку, прибывшему последним, не хватило места. Манштейн метался от генерала [А.И.] Деникина к [А.П.] Кутепову, разыскивая свободный пароход для погрузки полка, но всё было заполнено, тогда генерал Кутепов приказал ему идти по берегу походным порядком на Туапсе (?), обещая выслать туда транспорт или военные суда. С тяжёлым сердцем Манштейн, разделивший участь полка, повёл его в указанном направлении. По дороге полку пришлось выдержать бой с красными, и, видя дисциплинированную часть, к нему примкнули различные конные казачьи части, преимущественно донские, просившие взять их под свою команду. Конницы набралось до дивизии, и с ними вместе Манштейн удачно разгромил сильный отряд большевиков. В течении нескольких дней продолжалось это скитание, конечно, Манштейн больше всех других чувствовал безысходность этого ожидания пароходов. Кроме того, на нём лежала вся ответственность за веривших ему людей… Но неожиданно в море находилась французская военная эскадра. Знаками и сигналами они привлекли к себе внимание, их заметили, и эскадра, приблизившись к берегу, выслала шлюпку. Манштейн на ней выехал на французский броненосец к командующему эскадрой и убедил его взять людей. Началась погрузка, но еле успел погрузиться в лодки первый транспорт полка, как на берегу началась паника и дезорганизованные казачьи части стали стрелять по наводившим порядок дроздовцам, требуя себе посадку в первую очередь. Пули засвистели около французских шлюпок, и начальник эскадры прекратил посадку и вышел в море, не желая рисковать жизнью своих матросов. Лично Манштейн, продолживший переговоры на броненосце с начальником эскадры, оказался в ужасном положении насильно увезённого от полка, но все его просьбы высадить на берег ни к чему не привели.

В Крым 3-го полка прибыло лишь около 200 человек под командой полковник Манштейна, и ему пришлось заново начать формирование полка. Часто судьба ставила этого недюжинного человека в тяжёлые положения, но он всегда находил себе выход с честью.

Владимир Владимирович был женат, и, видимо, семейные неурядицы были причиной его ранней гибели, но в выборе себе подруги жизни также сыграла [роль] судьба. В одном из боёв в Сев[ерной] Таврии (?) смертельно ранят его полкового адъютанта — отличного офицера, преданного и влюблённого в своего командира до самозабвения. Манштейн также его очень любил и, узнав о его тяжёлом ранении, поспешил к нему прийти. Перед смертью тот просил своего командира не оставить заботами его невесту — девушку, находившуюся при полку и выехавшую ещё из Харькова. Манштейн это в точности выполняет и вследствие этого на ней женится, даже против воли своего отца. Впрочем, с рождением у них в Галлиполи ребёнка (вскоре умершего), старик примиряется с сыном. Живут они первое время хорошо, но уже в Болгарии начинает замечаться разлад, а в 1927 году (?) в Софии происходит драма. Манштейн застрелил из своего нагана двумя выстрелами свою жену, третьим выстрелом покончил с собой. Этот выдающийся человек, уцелевший в сотнях боёв, выдержавший столько ампутаций, превративших его в 2/3 человека, сломался в борениях с жизненными буднями. Мир его праху.

Константин Кельнер

1930

Смедерево

Югославия