Подушкин Константин Николаевич

Когда жестокий, чуждый шквал...

Когда жестокий, чуждый шквал
В России рушил все святое,
В те дни я полк свой покидал …
И чувство горести немое,
И безутешное больное,
Тогда, я помню, испытал,
Как – будто самое родное
Навек земле я придавал.
С тех пор прошло немало лет,
Но время все лечить не может
И после многих новых бед
Полка потеря сердце гложит.
Есть много странностей, но странен,
Пускай не буду многим я,
Что каждый мой однополчанин
Родным стал братом для меня.
Пусть слава о полке моем
Живет со мной до края жизни,
А над могильным мне холмом,
С гусарской верностью Отчизне
Гремит, как мощный, верный гром,
Средь бурь теперешней стихии,
Предупреждая мир о том,
Что вновь воскреснет с ней Россия
И в ней воскреснет Царский Дом!

ТОСТ ГУСАРСКОЙ БРИГАДЫ

Сегодня в день наш Покрова
Собралась братская бригада…
- Душа гусар еще жива
И здесь без конного парада!..
Штандарты мысленно целуя,
Мы павших-храбрых помянем
И тех, кто в этот день тоскуя,
Живет один в краю чужом.
Я поднимаю эту чару
И выпить всех прошу со мной
За все, что ценно так гусару,
Из жизни прошлой, но родной.
Привет друзьям бригады нашей,
И тем, кто с нами разделил,
Гусарский борщ с румяной кашей
И чарку полную допил.
Я пью за наши эскадроны
Седых и вороных мастей
И за сигналов перезвоны
Лихих гусарских трубачей.
Я пью за краповый строй с златом
Полка, который был всегда
Нам неизменным – верным братом
И свой девиз донес сюда.
Я пью за цвет свой васильковый.
Бутылочный наш доломан,
Гусарской сабли свист суровый
И с жеженкой огненный стакан.
Я пью за запах, храп коней,
За вихрь и стук копыт карьера,
За звон стремян и трензелей,
За мудрый цук штаб-офицера,
За наши со шлыком уборы,
За блеск гусарского шнура,
За гомбочки, розетки, шпоры
И крикнуть всех прошу – «Ура!»

1960

РОДНОМУ 18-му ГУСАРСКОМУ НЕЖИНСКОМУ ПОЛКУ.

Мой полк родной, незаменимый
Ничем, никем и никогда;
В пути судьбы неотвратимой,
Нас разлучившей навсегда.
Твоей семьи гусар уютной
Мне не забыть, кто-б не был я
В скитаньях этой жизни смутной,
Без дома, Родины, Царя.
В твоих рядах созрел я к жизни,
В них смысл и жизни я узнал,
Чтоб нужным быть своей Отчизне
И верить в светлый идеал.
Я чту особо день Покрова
Небесной Матери Святой,
Когда по царственному слову
Был дан нам праздник полковой.
В блестящий век Екатерины
Тебя Светлейший основал,
Чтоб на юге Украины
Врагов ты в трепете держал.
Потомки Запорожской Сечи
Вступили первыми в твой строй
И туркам стали страшны встречи,
Когда шли Неженцы стеной.
Чей в клочьях не бывал мундир,
От сабель, шашек, палашей
Карабинер и кирасир,
Драгун, гусар и егерей –
В полях Таврической равнины? . .
Меж финских, мшистых валунов,
Приведших в шведские теснины? . .
На тропах полоцких лесов? . .
От места Бородинской брани,
До Сены стройных берегов? . .
Балканских гор в густом тумане? . .
Привисленных болот, песков? . .
В Манчжурии на сопках хладных? . .
И пред проходами Карпат? . . –
- Везде тут на конях нарядных
Рубился Нежинский солдат!
Недаром турки и поляки,
Надменный шваб, француз и швед
Все помнят также, как «макаки»
Про славу Нежинских побед.
И за осаду шведской Кеми,
За бой под Полоцком самим,
За бесконечные со всеми
Атаки под Бородиным …
И за разгром тылов аскеров,
И у Инкоу рейд лихой
Царь отличал полк, офицеров
Наградой щедрой - не одной.
12 труб из серебра,
С шнуром георгиевским, крестами,
Знаки на шапки – кивера,
Еще носимых егерями
Достойно полк наш заслужил …
И ветхих старых два штандарта,
Пашей видавших, Бонапарта,
Разорванных от пуль врагов,
В монастыре, меж образов,
Под градом Нежином хранил
И сохранилось на одном
Копье с Георгиевским крестом.
Не это-ль лучшая награда –
Свидетель славы боевой! . .
Да, полк наш был не для парада,
А верный страж Руси святой.
Храня заветы старины,
Гусары с честью поддержали
Во время Мировой войны
Все то, что предки их стяжали.
Когда к границам на врагов
Полки российские стекались,
Гусары – Нежинцы под Львов
С своей дивизией прорвались.
Взорвав мосты, немало бед
В тылу австрийцев натворили …
Но за красивый след побед
Отца полка похоронили.
И много, много ратных дел
Наш полк истории оставил,
Но Прухник – доблести предел,
Которым полк себя прославил!
Когда фаланга Макензена,
Прорвав наш фронт, шла по-пятам,
Полк знал, не придет уж смена
Его гусарам и коням.
Полк прикрывал отход пехоты…
Ее потерь нельзя учесть: -
Десятками считались роты,
Но русские спасали честь …
И только в Прухник полк втянулся,
Как с тыла рой пуль засвистел;
Тут дивизион наш развернулся
И в миг в атаку полетел.
Храбрейший князь Кургок Дударов
Повел лихой свой дивизион,
Погиб он с честью, но недаром –
Атаку спас пехоту он, -
От пик и сабельных ударов
Был смят германский батальон.
Из офицерского состава
Почти никто не уцелел,
А рядовым гусарам слава,
Кто до противника поспел.
Где-б не был полк наш: - в схватке жаркой
Иль на службе на войне любой,
Иль за гусарской жжонки чаркой –
Он был всегда одной семьей,
Где дружба, спайка, дисциплина
Слились в традициях святых
И всяких дел штабных рутина
Тонула в чувствах строевых.
Наш полк к наградам представляли …
О, еслиб не проклятый март,
Полку, как ментики-бы дали
Так и георгиевский штандарт…

1/14 октября 1961 г.